По Кировскому проспекту одна за другой двигались колонны ополченцев, одетых пока в гражданское. Они шагали неровными шеренгами. Движение их было почти непрерывно, останавливались только тогда, когда надо было пропустить поток машин, крытых брезентом непривычно пятнистой окраски.
Машины с боеприпасами проносились мимо, громко сигналя. Их предупреждающие гудки, шум моторов и топот шеренг заполнили проспект, заглушая все остальные звуки.
У Петроградского райкома партии было так же многолюдно, как и на Кировском проспекте. Коридоры, кабинеты, двор были переполнены людьми.
Рабочие с заводов «Электрик», «Красногвардеец», фармацевтического, имени Макса Гельца, студенты и преподаватели Электротехнического института имени В. И. Ульянова (Ленина), ученые и сотрудники Ботанического института заполнили всю улицу Скороходова.
На фронт добровольцы уходили не сразу. В течение месяца, жили на казарменном положении, проходили военную подготовку на специальных базах. В Петроградском районе было несколько таких баз: на территории стадиона «Медик» от завода «Красногвардеец», на пустыре у Тучкова моста, на школьных спортивных площадках. После обучения ополченцы шли в бой. Их место занимали другие.
С первыми отрядами добровольцев с завода имени Макса Гельца ушли на фронт: секретарь партбюро М. И. Ильин, секретарь комитета комсомола К. Чистяков, рабочий С. Ф. Бармашов, начальник полиграфического цеха, бывший секретарь комитета комсомола В. О. Кузьмин, ветераны производства К. Д. Вышкин, В. Г. Юрин, А. Д. Демин, Н. Д. Смирнов, Н. И. Дорогин — более двух тысяч рабочих и служащих.
Непривычно выглядели оставленные станки, верстаки и кульманы... А перед специалистами, продолжавшими работать на заводе, уже была поставлена задача—обеспечить фронт оружием.
С 6 июля 1941 года выпуск мирной продукции на предприятии был прекращен. В условиях военного времени завод изменил свое название. Оч получил номер — 810.
7 июля состоялось заседание партийного бюро завода. На повестке дня был один, самый важный вопрос — организация выпуска военной продукции. В этом немаловажную роль играло правильное распределение инженерно-технических кадров. Начальниками цехов военного производства были назначены А. И. Зуев, В. В, Никитин, Л. И. Левинсон, Р. М. Романова, И. В. Александров, П. М. Гликлих. Остальные инженерно-технические работники переводились на должности мастеров и помощников мастеров в цеха.
Завод стремительно стал перестраиваться на выпуск новой продукции. За короткий срок конструкторы и инженеры подготовили чертежи, техническую документацию, разработали технологию изготовления корпусов зенитных снарядов, взрывателей и дистанционных прицелов к 50-миллиметровым ротным минометам. Кадровые рабочие Петр Бортников, Сергей Мала- нов, Мария Николаева, Иван Болотин возглавили бригады сборщиков, и уже через три недели после начала войны коллектив предприятия начал выполнять заказы фронта.
В конце июля на завод поступили из военных училищ комплекты деталей винтовок, карабинов и пулеметов с воздушным охлаждением. В короткий срок была налажена их сборка. На улице Красного Курсанта наладчики полиграфической техники оборудовали тир для испытаний и доводки оружия, и уже в начале августа первая партия — две тысячи винтовок и тысяча карабинов — была отправлена на фронт.
Опасность, нависшая над страной, становилась все более грозной, на защиту Родины уходили новые и новые воины: комсомольцы Николай Малышев и Юрий Дёсов, сын Георгия Александровича, бывшего директора завода; слесарь-наладчик Юрий Фабрициус; четыре брата Егоровых-—Григорий, Александр, Виктор и Николай; руководитель заводского оркестра Василий Базылев.
В августе из рабочих предприятия начали формировать партизанские отряды. Один из них возглавил участник гражданской войны Иван Иванович Воробьев.
Из воспоминаний И. И. Воробьева:
«2 августа 1941 года в Петроградском райкоме партии мне сообщили, что я утвержден командиром партизанского отряда завода № 810, комиссаром был назначен Николай Федорович Белозеров.
Мы с ним познакомились тут же, в райкоме, а на следующий день я выехал в Кавголово. Там по решению горкома партии был организован учебный сбор командиров отрядов, формируемых на предприятиях города.
Когда я вернулся на завод, то Белозеров мне сообщил, что в отряд записались сто пятьдесят добровольцев, заявления продолжают поступать и партбюро пришлось ограничить прием.
Еще Белозеров сказал мне, что комиссаром отряда будет не он, а Павел Васильевич Свеховский.
— Почему?— спросил я.
— Ухожу на флот,— ответил он.— Я бывший моряк.
Наше знакомство с Павлом Васильевичем происходило
уже в процессе совместной работы: отбора людей в отряд, проведения занятий. Численность отряда была ограничена, но мы занимались со всеми, подавшими заявления. Ежедневно вечером после смены выезжали на станцию Ржевка, где был создан артиллерийский полигон. Вечернее и ночное время было самым подходящим для обучения будущих партизан. Люди учились минированию объектов, организации взрывов, правилам обращения с оружием, стрельбе, метанию гранат, приемам штыкового боя — всему, что должно было им теперь пригодиться.
К концу августа 1941 года военная обстановка под Ленинградом усложнилась. В связи с этим командование Ленинградского фронта приняло решение сформировать еще две дивизии народного ополчения.
Вот тогда мы и порадовались, что у нас уже есть подготовленные кадры. Добровольцы, не вошедшие в заводской партизанский отряд, поступили в распоряжение шестой дивизии народного ополчения. Все мои новые товарищи, с которыми я познакомился на заводе № 810, с честью исполнили свой долг перед Отчизной».
В обстановке, когда большинство людей ушли на фронт, а часть оборудования была эвакуирована в Пензу, особенно нужен стал на заводе Николай Никанорович Запрягалов — и как коммунист, агитатор, способный увлечь за собой массы, и как первоклассный слесарь, умеющий разобраться в любом сложном механизме. Его долго не отпускали на фронт, но в конце концов он настоял на своем. Сразу же после заседания партийного бюро, наскоро простясь с товарищами, женой и сыном, которых он привел с собой на завод, Запрягалов отправился на базу военной подготовки. Темным осенним вечером с партийным и военным билетами в кармане он стремительно зашагал в сторону Васильевского острова, к Тучкову мосту, на учебный полигон.
Когда он пришел туда, занятия уже кончились. От волнения Николай Никанорович не мог вспомнить адрес школы, где размещалась казарма. Случайно встретившийся мальчишка охотно объяснил ему, куда идти.
— Я знаю, я там учился,— добавил мальчишка,— теперь в классах нары в три ряда, почти до потолка, парт больше нет, я заглядывал.
— Ишь ты, любопытный,— проговорил Запрягалов.— А почему ты в городе? Не эвакуирован?
— Я работаю.— Тогда молодец! Семилетку-то кончил?
— Весной. До войны.Парнишка был улыбчивый. В его душу еще не проникла вся ужасающая значимость этих слов — «до войны».
4 октября, пройдя курс военной подготовки, Запрягалов вместе со своими товарищами покинул школу. Трамвай довез их до Рыбацкого, где размещался штаб 54-й армии. Всех прибывших зачислили в 68-й полк 70-й стрелковой дивизии, выдали форму, оружие.
Ночь они провели в окопах, а ранним утром вступили в свой первый бой за Родину.
Враг все ближе и ближе подступал к Ленинграду. Но люди не падали духом. Все теснее сплачивался маленький коллектив оставшихся на заводе людей.
Завод перешел на односменную работу. Начало смены в 7.15, окончание — в 22 часа. Работали с двумя перерывами — в 13 и 19 часов.
Заводской гудок теперь больше не призывал рабочих в цеха. Приказом № 1 штаба местной противовоздушной обороны от 27 июня 1941 года заводам и фабрикам, паровозам и пароходам запрещалось подавать гудки в каких бы то ни было целях, кроме одной — объявления воздушной тревоги.
И эти сигналы подавались все чаще и чаще. 5 ноября — бомбежка. Разрушено четырехэтажное здание на Большом проспекте Петроградской стороны. Ранено 28 человек, убито — 4.
10 ноября. Артобстрел. Первый снаряд разорвался в 10 часов утра, последний — после полуночи.
А во дворе завода № 810 не прекращалось движение. Одна за другой выезжали полуторки, трехтонки, женщины и подростки грузили на машины изготовленные за смену боеприпасы, тщательно укрывали кузова пятнистым брезентом. Для того чтобы ежедневно пятнадцать — двадцать машин с оружием отправлялись из ворот завода на фронт, не отходили от станков рабочие.
У площади Льва Толстого разорвалась фугасная бомба, повреждено здание общежития ФЗУ, на дороге — огромная воронка. Бригада рабочих и водители грузовиков сразу же после бомбежки вышли ремонтировать трассу, к утру движение здесь было восстановлено.
А в это время на подступах к Неве, в районе Невской Дубровки, где сражаются отважные парни Иван Коханков, Август Ланг, Николай Малышев — всего 37 бойцов с бывшего завода имени Макса Тельца,-— рвутся снаряды. Строчат пулеметы, строчат не умолкая, нещадно бьют по врагу.
План фашистов был прост: форсировать Неву — и падет этот город — колыбель революции.
Однако ход событий разрушил этот четкий план.
В логическую схему фашистов укладывалось понятие об отваге советских солдат и офицеров. Но почему не сдается блокированный город?
Декабрь 1941 года. В цехах завода № 810 холодно, полутемно. Только кое-где трепещут оранжевыми языками дымящие коптилки. Не слышно гула моторов. Из-за отсутствия электроэнергии стоят станки. Их тени вырисовываются на покрытых инеем и копотью стенах. В цехе продолжается сборка винтовок, карабинов, взрывателей и снарядов, освоен выпуск кранов дистанционного управления минометами и грузовых подвесок к пушечным прицелам. У людей ноги налиты усталостью, воспалены глаза, натружены руки, выпачканные машинным маслом. Мыть их негде, потому что на заводе уже нет и воды...
Из решения комитета комсомола 7 декабря 1941 года:
«1. Организовать баню и прачечную. Поручить доставку воды Н. Студенниковой, П. Георгиевской, Е. Вороновой, Е. Те- рентьевой, И. Полубиченко, Л. Игнатьевой, А. Моисеевой, М. Мулиц, Г. Зверевой, В. Марковой, П. Жаренковой, Р. Рушину, А. Марченко, Т. Ратушной.
На заготовку дров направить Л. Смирнова, В. Иванова, В. Хабарова.
2. Объявить благодарность за отличное дежурство во время налетов 30 ноября и 2 декабря бригаде МПВО в составе В. Макарова, О. Смирнова, Л. Терентьевой, А. Шевеликиной, А. Ко- стриной, Н. Новиковой, А. Марченко, Г. Зверевой, Т. Максимовой, В. Шувалова, И. Морозова».
Жизнь превратилась в сражение — днем в цехах, ночью на крышах во время воздушных налетов. Сражение продолжалось в очередях за водой у проруби на Неве, во время заготовки дров и снова в цехах, и прежде всего в цехах. Оно продолжалось даже тогда, когда по карточкам стали выдавать в день лишь 250 граммов хлеба рабочим и 125 — служащим.
Из воспоминаний ветерана завода А. И. Зуева, начальника цеха:
«К январю 1942 года блокада унесла из наших рядов около 100 человек. Голод усиливался. Порции хлеба, которую мы получали после окончания смены, мне хватало, чтобы дойти от проходной до завода «Красногвардеец». Я жил рядом и потому возвращался домой, а большинство рабочих, наиболее слабых, оставались на заводе. Койки поставили прямо в цехе полиграфических машин.
Там всегда можно было найти кипяток, чтобы поддержать силы. Вскоре мы придумали хорошие печки. Дров было мало, так мы собирали чугунную стружку, остававшуюся после обработки деталей, наполняли ею «буржуйки». Стружка быстро нагревалась и долго хранила тепло. В бывшем полиграфическом стояли четыре такие печки.
Каждый вечер на завод приезжали машины забирать готовую продукцию. В это тяжелейшее время мы давали фронту
сотни тысяч 75-миллиметровых снарядов в месяц, столько же взрывателей и большое количество отремонтированных винтовок и карабинов.
Инженеры разработали технологию производства станковых пулеметов. Был создан пульт управления зенитным огнем. К сожалению, когда в августе 1942 года от артиллеристов на завод пришла благодарность за меткое оружие, она не застала в живых многих создателей военной техники.
В суровые дни блокады от голода умерли главный конструктор В. О. Лабориозов, рабочий П. И. Бортников — участник Великой Октябрьской революции, технолог Н. И. Миклухо-Маклай, конструкторы В. А. Александров и А. Г. Кацкий.
Силы у всех были на исходе. Чтобы поднять настроение у людей, комсомольцы устраивали после смены часы отдыха, выступали с концертами.
На них оставались все, кто работал на заводе. Было тесно.
В эти редкие минуты люди забывали о холоде и голоде. Тоненькие девичьи голоса начинали петь: «На позицию девушка провожала бойца...» Потихоньку им подпевали слушатели...
Да! В эти тяжелые дни мы не только страдали. Мы пели и даже смеялись. Потому что верили в победу. Дух нашего маленького коллектива не был сломлен».
ПОДВИГ ЛЕЙТЕНАНТА БОГАТЫРЕВА
Было это под Великими Луками. В начале весны 1942 года 38-й отдельный танковый полк готовился к наступлению. Экипаж танка Т-34, которым командовал лейтенант В. В. Богатырев, получил ответственное задание: проверить близлежащие болота, выяснить, пройдут ли по ним танки. Тогда полк нападет на врага с неожиданной стороны.
Экипаж выполнял задание ночью. Тихо продвигались по местности. Часто танк вяз. Наконец танкисты ощутили твердую почву под гусеницами машины и быстро пошли вперед: путь был найден. Оставалось проверить еще около километра, отмеченного на карте значком «болото». Продолжали двигаться дальше под покровом ночи. И вдруг увидели перед собой освещенную луной бетонную громадину. Немецкий дот! Оказалось, попали прямо в тыл врага.
— Глуши мотор! — скомандовал лейтенант водителю.— Упустить возможность обезвредить точку нельзя.
Вдвоем с наводчиком они выскочили из танка и поползли к доту. Фашистов разбудила команда: «Хенде хох!» Перед ними стояли с автоматами двое русских.
— Останешься здесь!— приказал Богатырев товарищу.— А мы — к землянкам.
С наведенным автоматом один танкист остался у входа.
Вскоре около двухсот немцев шли впереди медленно двигающегося танка. Фашисты только теперь пришли в себя и поняли, как одурачил их этот русский.
За этот подвиг Василий Богатырев был награжден орденом Красного Знамени. Подписывая рапорт о представлении лейтенанта к ордену, командир полка обратил внимание на его возраст — 19 лет.
Василий родился в 1922 году в деревне Куреваниха Устю- женского района Вологодской области. Он рано потерял родителей и переехал жить к тетке Марии Агафоновне Смирновой в Ленинград. Здесь поступил учиться в ФЗУ при заводе имени Макса Гельца, а с 1940 года начал работать токарем. Невысокого роста, худенький, с живыми глазами, этот паренек запомнился многим своим веселым характером и старательностью в работе.
Боевые товарищи лейтенанта Богатырева также сразу заметили его веселый нрав, а вскоре и другие качества — отвагу и смелость.
О молодом лейтенанте ходили легенды.
...Шел 1944 год. Полк двигался уже по румынской земле. У населенного пункта Васлуй вышел из строя двигатель самоходки, экипажем которой теперь командовал Василий Богатырев, Машина требовала серьезного ремонта. Командир полка приказал Богатыреву оставаться на месте и ждать ремонтной летучки. Полк ушел дальше. Но спокойно ждать не пришлось. Встретились с немецким пехотным полком. Такие встречи в тылу с врагом не были редкостью.
Немцы пытались пройти через Васлуй. Василий принял решение организовать круговую оборону. Двое суток длился этот бой. Фашисты несли большие потери.
Отважный экипаж Богатырева остался невредимым. Это было чудо. А самого Василия спасли награды. Пуля попала в орден Отечественной войны, срезала половину его и задела орден Красной Звезды.
Свой последний подвиг лейтенант Богатырев совершил 3 апреля 1945 года. Шел бой на улицах австрийского города Мюн- хендорфа. Один снаряд ударил в броню самоходки, она загорелась. Едкий дым, проникая внутрь, перехватил дыхание. Собравшись с силами, лейтенант продолжал посылать по врагу снаряд за снарядом. Когда боеприпасы кончились, он хотел выпрыгнуть из объятой пламенем машины, но было уже поздно...
За мужество и отвагу в боях с немецко-фашистскими захватчиками гвардии лейтенанту Василию Васильевичу Богатыреву Указом Президиума Верховного Совета СССР было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
ТРУДОВОЙ ПОДВИГ АЛЕКСЕЯ КОРНЕЕВА
15 марта 1942 года заводу дали ток. Вновь загудели станки в механических цехах. Надо было срочно восстанавливать котельную, разрушенную во время бомбежки. Работа шла полным ходом. Неожиданные трудности возникли на последнем этапе ремонта. От осколков снарядов, разорвавшихся 16 февраля 1942 года, пострадал огромный котел. Двадцать две трубы разорвались в местах соединения их с котлом.
Группа рабочих и инженеров обсуждала, как завальцевать поврежденные участки. Это можно было сделать только изнутри. Но кто сможет туда залезть: очень уж маленькое отверстие!
К главному инженеру подошел Алексей Корнеев:
— Товарищ Цветов, я могу это сделать.
Николай Яковлевич осмотрел худую фигуру парня, про себя отметил: еще крепкий, может выдержать.
— Хорошо. Привяжем тебе к ноге веревку. Сигналить будешь. Два раза дернешь — «все в порядке», один — «тащите». Понял? Ну давай.
Алексей улыбнулся. Когда все было готово, поднялся по лестнице на самый верх и пролез через узкий люк в котел. Там уселся поудобнее и приступил к делу... Дышать становилось труднее и труднее. А тут еще свеча погасла. Что же получается? Сам напросился — и уже назад. Нет уж! Алеша дал сигнал «все в порядке» и продолжал работать, пока не потерял сознание.
— Кажется, замолк? А ну, тащите,— скомандовал Цветов.
Леша Меньшов и Арон Давыдович Шац взобрались на котел и потянули за веревку. Осторожно опустили рабочего вниз. Первое, что он произнес, придя в сознание, было:
— Только не отвязывайте. Я опять полезу.
— Не отвязываем, котлы чинить надо, трубы текут. Подожди, пусть чад уйдет...
Сражение в котельной продолжалось 12 часов. Результат — две исправленные трубы. А нужно завальцевать еще двадцать...
После работы Алексей долго отдыхал, не мог идти в столовую в свою смену. Товарищи отвели его обедать с последней партией рабочих. С конца января по предложению профсоюзного комитета все сдавали карточки и отоваривали их сообща. Это оказалось правильным решением. Дежурные по столовой кололи дрова, носили воду. Теперь два раза в день люди стали получать горячую похлебку. А самым истощенным и тем, кто был занят на тяжелой физической работе, давали стакан сладкого кипятка.
Когда товарищи напсмнили Корнееву о положенной ему сегодня премии — добавке к пайку, он сразу решил, что отнесет ее матери. Прямо на раздаче достал фляжку, перелил в нее жидкость, не потеряв ни капли. Попрощался с товарищами и
отправился домой. С трудом пробирался по узкой тропинке, протоптанной в снегу на Кировском проспекте. Кружилась голова. Подташнивало. От непривычной длительной ходьбы захотелось есть. Он ощупал под фуфайкой карман с хлебом, оставленным от обеда также для матери, и... отдернул руку. Представил, как обрадуется ему мать.
Дверь в квартиру была полуоткрыта. Алеша нашел рукой стену, в темноте медленно пошел по коридору к своей комнате. Сердце гулко стучало.
— Мама, ты здесь?
Тишина. Вытащил спички, быстро чиркнул, осветил оттоманку. Под одеялами и пальто бледное неподвижное лицо. Медленно приоткрылись веки, беззвучно зашевелились губы.
— Мама! Я здесь! Погоди!— хрипло прокричал он и, выворачивая карман наизнанку, выхватил флягу:—Хлебки. Сахар!
Поднес к ее губам и, вслушиваясь в тихие звуки глотков, стал успокаиваться.
— Спасибо, сынок! Это ты пришел?
— Конечно я,— ответил он и заплакал.— Я бы и раньше, да думал, у тебя все нормально. А сегодня так потянуло домой... Ешь хлеб, пока половину, другую дам, когда натоплю. Я за дровами сбегаю. Я видел... Я сейчас...
Соседний дом разбомбило, наверно, недавно, потому что на тротуаре валялись никем не подобранные створки парадной двери. Алеша перетащил их в квартиру, отыскал топор, растопил «буржуйку». Откуда взялось столько сил? Все делал быстро, ловко, а самого била нервная дрожь.
Когда в «буржуйке» заиграло пламя, закипел чайник, мать оживилась. Алешка сидел счастливый. Вовремя пришел! Счастливым он и лег спать в теплой комнате. Но уснуть не мог. Мысли о завтрашнем дне, о предстоящей работе в котельной не давали покоя. Ворочался до тех пор, пока не понял, что протекающие трубы можно не сваривать, а залить цементом. Вся работа займет полсмены, и котельная вступит в строй.
Предложение молодого механика было одобрено и принято сразу.
Коммунист Алексей Андреевич Корнеев и сегодня работает на заводе. С 1957 по 1974 год он возглавлял отдел главного механика. На его счету много рационализаторских предложений. Но то, первое, равнозначно подвигу. В победном 1945 году он был награжден орденом «Знак Почета».
«МАКСИМ»
В декабре 1941 года заводу был поручен ответственный фронтовой заказ: освоить выпуск пулеметов для воинов Ленинградского фронта. Пока из-за отсутствия электроэнергии станки стояли, на предприятии была проделана большая подготовительная работа.
В марте 1942 года жизнь в цехах заметно оживилась. Вновь зашумели станки. Первые детали для винтовок, карабинов и пулеметов, пройдя гальваническую обработку, поступили на линии сборки. Этих линий было три. Мастерами на них назначили Н. П. Черных, И. И. Морозова и К. А. Волкова.
Большую помощь в организации производства пулеметов коллективу оказывал Ленинградский областной комитет партии. Руководитель ленинградских коммунистов А. А. Жданов был в курсе всех проблем, связанных с созданием этого важного оружия.
18 марта изготовили первый пулемет, а уже в ночь с 18 на 19 марта А. А. Жданов вызвал в Смольный военных специалистов, чтобы оценить его и, если потребуется, сразу обсудить, как улучшить его боевые качества.
Из воспоминаний И. И. Морозова, ветерана производства:
«19 марта 1942 года в два часа ночи я и главный инженер завода Н. Я. Цветов доставили в Смольный первый пулемет, который мы назвали «максим ленинградский».
Там уже собрались работники промышленности Ленинграда, командиры соединений, вызванные с передовых рубежей обороны.
Мы бережно установили пулемет на столе. Очень волновались. Как оценит его командование, специалисты? Ведь пулемет создавался в предельно сжатые сроки руками, которые до этого никогда не держали оружия. Осмотр «максима» был по- военному строг. Специалисты дали ему высокую оценку.
Когда было вынесено положительное заключение, к нам обратился первый секретарь обкома партии товарищ А. А. Жданов. Он поблагодарил работников завода за отличное выполнение задания и привел цифры, характеризующие положение под Ленинградом с военной техникой. На каждый километр фронта защитники имели до трехсот артиллерийских орудий, а вот пулеметов не хватало. Именно перед коллективом нашего завода ставилась задача обеспечить фронт этим оружием. Пулеметов нужны были тысячи. Андрей Александрович спросил, как мы рассчитываем приступить к массовому производству военной техники. Н. Я. Цветов рассказал о большой подготовительной работе, проведенной на заводе, не забыл и о наших нуждах. Основные цехи предприятия в начале войны были эвакуированы в Пензу. Не хватало станков, инструмента.
А. А. Жданов выслушал главного инженера внимательно, с минуту размышлял, а затем, сев за стол, быстро написал несколько строк. Это было разрешение взять на других заводах города часть необходимого оборудования.
На предприятии немедленно приступили к доставке токарных и фрезерных станков, установили пресс. Огромную помощь оказал коллектив завода имени Воскова, с которого был передан необходимый измерительный инструмент. Уже в марте 1942 года мы начали массовый выпуск пулеметов».
После пуска поточных линий завод ежемесячно отправлял на фронт сотни пулеметов. Оружия требовалось все больше и больше. Для улучшения организации военного производства городской комитет партии направил на предприятие нового директора, коммуниста Ф. Ф. Погребенко, работавшего ранее на Кировском заводе.
Погребенко пришел на завод в блокадную заму 1942 года. Первую встречу с ним помнят многие ветераны. Она осталась в памяти не случайно. Едва переступив порог цеха, Федор Федорович вдруг остановился. А потом... расстегнул все пуговицы свободно болтавшегося на его плечах довоенного пальто и широкими шагами зашагал по цеху.
— Работаем на победу, товарищи! Молодцы! Куем победу! Слышали сводку — наши войска начали наступление!
Люди поворачивались на жизнерадостный голос.
— Кто это?
— Новый директор!
Директор шутил, смеялся, здоровался с каждым за руку. Когда подошел к щуплому пареньку, работавшему у станка, стоя на двух ящиках, потрепал его по голове.
— Ну, с тобой я уже знаком, Василий Васильевич. Так ведь?
— Да,— ответил четырнадцатилетний фрезеровщик. — Здравствуйте,— и первым протянул руку.
— О, да на ящиках ты выше меня. Именно таким я тебя и представлял.
Это был тот самый мальчик, которого можно было видеть на плакате художника А. Ф. Пахомова. Стоя на ящиках, он работал на большом фрезерном станке, делал детали для пулемета. Таков фрезеровщик Вася Иванов, или, как уважительно звали, его рабочие, Василий Васильевич. Этот плакат знали в Ленинграде многие.
— Так что, даешь по три нормы за смену?— пробасил Погребенко.
— Даю!— Вася задорно тряхнул головой.
— Молодец!
— Ребята у нас все молодцы,— похвалил молодежь Иван Иванович Морозов.— Вон Леня Десятсков четыре нормы делает и три специальности уже имеет.
— Ремесло не коромысло — плеч не оттянет!— прогрохотал на весь цех Погребенко.— Одно хорошо, а три лучше! Так ведь?— и рассмеялся.
У мальчишек заблестели глаза, заулыбались и взрослые.
— Вот ведь, пришел человек на несколько минут, а сил прибавилось, будто в отпуске побывал,— заметил токарь Костров.
— Да, видать, хороший человек,— согласились другие,— веселый!
И никто тогда не догадывался, что Погребенко, перешагнув, порог цеха и взглянув на истощенные фигуры работающих людей, на бледные детские лица, их высохшие руки, растерялся. Но через несколько секунд овладел собой и отдал себе строгий приказ: «Установка на оптимизм!» Внутренне собрался и жизнерадостно сказал . «Работаем на победу, товарищи!»
После осмотра цехов он углубился в изучение отчетов по выполнению планов.
С приходом нового директора многое изменилось. Он сумел вскрыть дополнительные резервы для увеличения выпуска продукции. Для него не существовало мелочей. Все было важно.
Из воспоминаний Н. П. Черных, ветерана производства:
«Федор Федорович Погребенко имел волевой характер, обладал большими организаторскими способностями. Личным примером он увлекал людей.
В марте 1943 года я был назначен начальником цеха по выпуску приемников для станковых пулеметов. Назначение мое произошло неожиданно. Погребенко появился на участке механической обработки, который я возглавлял, побеседовал с рабочими, а потом подошел ко мне:
Ну вот что, с завтрашнего дня ты начальник цеха. Приказ о назначении я сейчас подписал. Главные задачи у тебя такие: совершенствовать процесс производства, увеличить выпуск продукции. Для начала свяжись с техотделом. А через две недели отчитаешься, что сделано. Этот цех нам пока тормозит все дело, а план растет. Времени даю на все тридцать дней, для военного времени срок большой. Все понял? Действуй! Я в тебя верю.
Технологический процесс изготовления приемников был действительно самым сложным. Он предусматривал 70 операций, в том числе особо точные долбежные работы седьмого разряда. В цехе был только один долбежник с таким разрядом — С. М. Ильин. У его учеников, как они ни старались, качество все же было не то, что у мастера. Эта операция тормозила все дело.
Вместе с начальником участка сборки Барановым, начальником технического отдела Балаяном и инженером Георгиевским мы разработали новый технологический процесс, исключающий долбежные операции. Это дало возможность в восемь раз увеличить производительность труда».
Внедрение новой технологии позволило регулярно перевыполнять план по приемникам к станковым пулеметам. Теперь завод смог значительно увеличить выпуск и самих пулеметов. Из цехов они поступали прямо на передовую.
«Спасибо, товарищи!— писали защитники города Ленина.— Пулеметы «максим», сделанные вами,— наши верные товарищи в бою. Они действуют как часы. Будем бить врага беспощадно. Победа близка!»
Да, победа приближалась. Наши бойцы вели наступление на многих направлениях. Под натиском советских войск фашисты откатывались все дальше на запад. 27 января 1944 года была полностью снята блокада Ленинграда.
Из воспоминаний А. М. Георгиевской, ветерана завода:
«В восемь часов вечера мы все, работавшие на заводе, поднялись на крышу. Тогда это было делом привычным, дежурили там в командах МПВО каждую ночь. Сейчас поднимались в последний раз, чтобы принять участие в общем ликовании, увидеть салют над нашим прекрасным городом.
И вот над стрелкой Васильевского острова (она была хорошо нам видна) вспыхнул первый букет разноцветных огней, потом осветилось небо над Петропавловской крепостью, над всей Невой. Слезы радости выступили на глазах. Мы обнимали друг друга, от счастья танцевали тут же, на крыше.
До окончательного разгрома врага оставалось еще почти полтора года, однако приближение победы уже ощущалось во всем».
В феврале 1944 года по решению городского комитета партии на завод поступил новый заказ — изготовить токарные станки. В мае станочное оборудование для пострадавших от врага промышленных предприятий вышло из стен завода. Он переходил на выпуск мирной продукции.
В обстановке всеобщего трудового подъема ленинградцы встретили День Победы. В ночь на 9 мая 1945 года радио Москвы сообщило о подписании Акта о безоговорочной капитуляции Германии.
Ленинградский областной и городской комитеты партии обратились к ленинградцам с поздравлением. «Вы с честью выполнили свой долг перед Родиной,— говорилось в обращении,— грудью своей преградили путь врагу, спасли Ленинград... Ваша борьба и ваш труд, слившиеся с борьбой и трудом всего советского народа, не пропали даром. Враг разбит и повержен».
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Девушки из механического цеха Лида Ершова и Маша Стрельцова встретились в трамвае и своим разговором сразу привлекли внимание всех пассажиров.
— Я вчера пятнадцать саженцев высадила!— похвасталась Лида.— Тополя, липы. Представляешь, новый парк в городе будет. Парк Победы!
— Это на Крестовском?— поинтересовалась кондуктор.
— Да. Наши заводские вчера там работали.
Трамвайчик качало на поворотах. Подружки прижались к стеклу: мимо проплывали величественные здания, не утратившие своей строгой стройности, несмотря на поблекшую окраску и заколоченные фанерой окна. От некоторых домов остались только груды кирпича и поднимавшиеся над ними чудом уцелевшие трубы.
Вокруг завода тоже было много разрушенных зданий. Девчата уже не раз работали на расчистке завалов, и им предстояло провести за этим нелегким трудом еще не один выходной. Но молодость брала свое. Девушки смеялись, несмотря на усталость, на тесноту в трамвае. Когда вагон приближался к остановке и кто-то уже открыл дверцу, они быстро протиснулись вперед и, подталкивая друг друга, выскочили, не слушая окрика кондуктора, почти на полном ходу. Вместе с ними из трамвая вышел военный. Стремительным шагом направился он к проходной завода.
— Смотри, еще кто-то вернулся,— показала на него Лида,— наверно, к нам. А орденов-то сколько, а медалей!
Военный прошел вперед, остановился, пристально всматривался в лица людей, ища знакомых.
— Точно, наш!— улыбнулась Лида.
На территории завода они снова увидели этого же военного. Он уже встретил друзей. Его обнимали, целовали. Борис Коше- лев кричал на весь двор:
— Павел Васильевич вернулся! Ребята, Павел Васильевич вернулся! Световский жив!
А он стоял рядом растерянный и смущенный, худой и бледный после больничной койки. Люди, новые на заводе, ничего не знавшие об этом пожилом человеке в военной форме, тоже задерживали шаг и каждый по-своему — улыбкой или взмахом руки — приветствовали фронтовика.
Такие сцены происходили часто. Не было дня, чтобы радостное «ура» не раздавалось у проходной завода.
Офицеры в полном обмундировании, солдаты в расстегнутых гимнастерках и лихо заломленных пилотках шумно переступали порог родного завода. Сияющие радостью глаза, сверкающие награды на груди, широкие улыбки. Это было счастье возвращения!
Специально для демобилизованных администрация вывесила в проходной список местных телефонов с фамилиями начальников цехов, отделов и участков. Увидев в нем знакомые имена, бывшие рабочие, служащие завода сразу же снимали трубку и чуть хрипловатым от волнения голосом говорили: «Девушка, тридцать четвертый дай!», «Подключи к тридцать седьмому!» А потом: «Я — Демин» или: «Михаил Ильин прибыл». Больше ничего говорить было не надо. Через несколько минут во дворе завода происходила неповторимая встреча.
— Иван! Коханков! Прибыл? Письмо твое всем заводом читали. А наше получил? Смотри, да у него орден Красной Звезды! За какой подвиг?
— За сбитый бомбардировщик. А сбил его на Невском «пятачке» из нашего «максима».
Позднее, уже осенью, во время этих встреч у товарищей невольно вырывались слова:
— Живой! А мы уж думали... Живой!
Дальше мешал говорить вставший в горле комок.
А подчас встречали бойца стиснув зубы, собрав всю волю, чтобы сдержать слезы, как это было, например, с Н. Запряга- ловым.
— Жена, Николай, умерла в сорок втором, а сын... Костя твой убежал на фронт сразу же за тобой. Погиб на Ленинградском в сорок первом.
Бывшие фронтовики, насмотревшиеся на руины и пепелища на пути домой, были удивлены порядком на заводе. Всех поразил новый корпус.
— Братцы! Да когда же вы успели?—вырвалось уН. Ф. Белозерова, когда он шел по огромному цеху.
— Это не мы,— ответил начальник цеха Никитин,— пустили его рабочие Кировского завода. Их разбомбило, и несколько бригад всю войну работали тут, с нами. Корпус теперь зовем кировским.
— Хорошо назвали,— улыбнулся Николай Федорович.— Название это ко многому обязывает.
— Ты, между прочим, повторил слова Черных.
— Да?— улыбнулся Белозеров.— А где он? Жив?
— Жив! Он теперь главный конструктор!
— С каких же пор?
— С сорок четвертого. Тогда на завод пришел первый мирный заказ на токарные станки. Мы же, Коля, почти все оборудование сделали сами: токарные, шлифовальные, сверлильные станки.
Истосковавшиеся по мирному труду фронтовики спешили в свои цеха и под восторженными взглядами подростков, заменивших их в годы войны, вставали к станкам.
— Ну-ка, подвинься,— попросил круглолицего паренька младший сержант, любуясь сноровкой мальчика.— Я ведь тоже токарь.
Он внимательно просмотрел чертежи детали, понимающе кивнул и на ходу принял станок. Парнишка с уважением рассматривал загорелое волевое лицо сержанта, его боевые награды.
— Ну, что же у нас вышло?— Солдат профессиональным жестом снял деталь, замерил штангелем и вдруг сконфузился:— Первый брак. Вот так незадача!
— Вы очень крепко взяли и резко вели, мягче надо.
— Крепко, говоришь?— Сержант сдвинул пилотку на затылок.— Тебя как звать?
— Вася.
— А фамилия?
— Захаров.
— Василий Захаров. Запомню. Ну а меня Нестором родители назвали. Фамилия Петров. Давно работаешь?
— Около года.
— А сколько тебе лет?
— Шестнадцать. У меня тоже не сразу все получалось.
Сержант рассмеялся.
В августе 1945 года рабочие узнали еще об одном бойце, прошедшем славный путь по дорогам войны. Рассказывалось о нем в письме, которое принес на завод почтальон:
«Дорогие товарищи! В грозные дни 1941 года в редакцию нашей газеты был передан линотип № 752, изготовленный на гашем заводе. Он стал нашим верным боевым товарищем.
Установленный в кузове трофейной машины, линотип шел вместе с нами по полям сражений. На нем набирались газеты и листовки о подвигах воинов, защитников Отчизны. Часто бойцы, прочитав газету, приходили в редакцию и с любовью рассматривали «умную» машину, помощницу в наших делах.
В 1945 году; когда наши войска вели наступление, вместе с ними шел и линотип. От Неьы до Эльбы — таков его путь! Благодарим коллектив завода за создание этой машины.
Подполковник Кузнецов».
В конверт была вложена и маленькая любительская фотография линотипа — героя войны.
15 сентября 1945 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за успешное выполнение заданий Государственного комитета обороны завод № 810 был удостоен ордена Отечественной войны I степени.
Предприятие стало называться «Ленинградский завод полиграфических машин».
Начался новый героический этап восстановления.
