МАСТЕРА ТАБАЧНЫХ МАШИН
Новый петербургский завод табачных машин быстро обгонял конкурентов. 22 ноября 1890 года впервые появился он в реестре столичных предприятий, и на беду мелким предпринимателям, производившим подобное оборудование для табачного производства, изделия его сразу получили всеобщее признание.
На глазах изумленной публики автоматы для изготовления папирос, сигарет и модных пахитосок, которые завод представил на оптовую ярмарку, ловко разрезали тончайшую бумагу, скручивали ее, наполняли табаком, прочно склеивали шов — работали четко, быстро и поэтому оказались вне всякой конкуренции.
Владельцы крупнейших фабрик Российской империи спешили приобрести новую технику. А в 1891 году она уже потеснила на международном рынке изделия знаменитой французской фирмы «Декуфле». Машины, созданные руками мастеров нового петербургского предприятия, стали охотно приобретать в Европе и даже Америке.
Преуспевающий хозяин завода Семенов не раз с удовольствием отмечал правильность своего решения вложить капитал в выгодное промышленное дело. Доволен он был всем, и даже выбранным для предприятия местом на Петроградской стороне. Рядом — прямой Каменноостровский проспект, соединяющий центр города с тенистыми садами на Елагином острове.
Предприимчивость Семенова помогла ему получить в городкой управе разрешение строиться здесь, в центре Петроградской стороны. А потом он сумел переманить сюда с соседних предприятий лучших специалистов.
Рабочих он нанял немного — семьдесят человек. Отбирал самых умелых, способных, обладающих природной смекалкой. Подкупал вежливым обращением, но эксплуатировал так же, как другие заводчики. Это обеспечивало ему стремительно растущий банковский счет, отдых в Ницце, бельэтаж в роскошном петербургском особняке и славу.
На Большой Парижской выставке 1902 года изделия завода снова были удостоены золотой медали. А еще через год новая табачно-набивная машина получила вторую золотую медаль — на Всероссийской промышленной выставке в Петербурге. Дела хозяина складывались отменно. И желания его шли все дальше и дальше: хотелось построить свой дворец.
Совсем иные мечты были у тех, чьи руки приносили владельцу предприятия прибыль. Накормить досыта детей, починить ветхий барак, где они ютились по нескольку семей в одной комнате с подслеповатыми окнами, низкими закопченными потолками. Но даже на это редко хватало средств.
Завод высасывал из человека все силы. Условия труда были тяжелыми. Летом в цехах, не имеющих вентиляции, стояла духота. Зимой было холодно. Люди простужались, болели. Но боясь потерять заработок, вынуждены были, несмотря на болезнь, выходить каждый день на работу.
Рабочий день длился одиннадцать часов. Ни на минуту нельзя было отлучиться от станка, нельзя было разговаривать во время работы. За этим строго следили надсмотрщики. Если они замечали, что мастеровой на минуту остановил станок, то «провинившегося» сразу наказывали штрафом. Редко кто осмеливался возразить против несправедливости наказаний.
О своей горькой доле мастера табачных машин обычно говорили только между собой. Поздно вечером, когда замирала жизнь в суровом кирпичном здании и они густой толпой выходили из ворот завода, разговор обязательно заходил о тяжелых условиях труда, низком заработке, нищете.
Иногда наиболее смелые решительно предлагали подумать всем вместе, как облегчить свою жизнь: установить контроль над штрафами, просить хозяина сократить рабочий день. Но их редко поддерживали: вступать в борьбу за свои права рабочие пока боялись.
Могучий кузнец И. Дорогин, работавший на заводе с момента его основания, если слышал что-нибудь против хозяина, то непременно прерывал разговор грубо и резко:
— Заявить про свое неудовольствие? А потом что? Потерять место!
Дорогин, как и большинство, терпеливо сносил судьбу, а если бывало тяжело на душе, искал утешения в питейном заведении. Часто мечтал о том, как вернется в деревню, снова увидит свою Марью, как поведет трех своих сыновей в кузницу, которую обязательно купит у соседа Егора, обделенного наследниками.
Жил Дорогин этой сладкой мечтой, работал не покладая рук...
Однажды летом он шел с завода домой. После пламени, полыхающего в печах, и жары в кузнице Иван наслаждался вечерней прохладой. Путь был длинным. От Песочной улицы на Троицкую площадь, потом через мост и пыльный Марсовый плац к Гостиным рядам и по Садовой прямо в Коломну, где в подвале доходного дома ютился он со свояком матери. Тот уже ждал его во дворе. В руке была зажата бумага.
Что держишь? — спросил Иван.
— Письмо тебе, из дому.
Жена писала ему всегда в урочное время — два раза в год— на рождество и пасху, диктуя деревенскому дьяку про свою жизнь. Ни на что не жаловалась, звала домой. Дорогин не разворачивал писем до воскресенья. В воскресенье шел на Сенную, находил грамотного и за гривенник просил перечитывать каждую строчку несколько раз. Особенно приятно было ему слушать о поклонах от родственников и соседей. Неурочное письмо насторожило. Не стряслось ли что?..
Письмо принесло горе. Соседка бабка Анна сообщала: «Жена твоя Мария два года как надорвалась на сенокосе, работать не могла, все болела. Тебе не отписывала про это, жалела тебя. Думала, встанет. Так вот теперь Мария преставилась. Парней твоих кормим миром. Приезжай или укажи, что с ними делать».
...Утром, сдавив в руках шапку, Дорогин стоял перед Семеновым. Хозяин молча выслушал его, потом открыл ящик стола, достал ассигнацию и положил перед рабочим.
Это тебе от меня. Потом в рассрочку вычтет бухгалтер. Высылай парням на дорогу в Петербург. Денег хватит. Найдем им дело на заводе. И подмести надо в цехах, и деталь собрать, и за водой тебе же в кузницу сбегать.
Дорогин взял ассигнацию.
Иван Александрович! Благодетель! Век не забуду вашего добра! — дал искреннюю клятву, совсем не подозревая, что придется ее нарушить...
Под видом заботы о семьях подчиненных Семенов охотно принимал на работу подростков и извлекал из этого выгоду, платя им гроши.
Рабочие же «гуманность» хозяина расценивали иначе. Они понимали лживую сущность хозяйских «благодеяний». Появились ростки классового сознания. Рабочая среда выдвинула своих вожаков. Это были кадровые специалисты: слесари Михаил Смирнов, Иван Балденков, токари Иван Пахулин, Василий Плотников и Валентин Бойс, котельщик Иван Симаков, плотник Иван Макаров. Они стали первыми большевиками на заводе. Внимательно изучали настроения людей, с которыми трудились в одних цехах, присматривались к их характерам. По вечерам часто приходили в тесные, душные бараки, рассказывали о тяжелом положении на других заводах и фабриках, о том, как рабочие начинают бороться против хозяев за свои права и доби- ваются уступок. В бараках собиралось много народу, но было тихо: все внимательно вслушивались в каждое слово. Люди постепенно начинали понимать причины своего бедственного по- ложения и хотели узнать пути борьбы за лучшую жизнь. С боль- шевиками сблизилась группа наиболее сознательных рабочих: слесари Григорий Юрин и Владимир Волков, механики Алексей: Левашко, Густав Блюмфельд и Павел Рауткеп.
Нелегок был путь большевиков к завоеванию полного доверия масс. Долгое время большинство рабочих сторонились опасных разговоров. Борьба за свои права с оружием в руках пугала. Люди еще надеялись на доброту хозяина, на милость царя.
С надеждой на улучшение своей доли мастера табачных машин завода Семенова готовились в январе 1905 года отправиться с петицией к царю. Когда большевики пытались объяснить им, что мирное шествие к Зимнему дворцу бесполезно, что свои права нужно отстаивать с оружием в руках, их слова были прерваны возмущенным гулом. Только трагические события Кровавого воскресенья доказали, что большевики были правы.
Именно после 9 Января многие встали на сторону большевиков. На заводе возникла первая активно действующая тайная организация. Революционеры регулярно посещали занятия кружков Зареченской группы петербургского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», где изучали труды Маркса. Ленина, Программу партии, принятую на III съезде РСДРП. Главной и неотложной задачей партии съезд признал организацию вооруженного восстания, отметив при этом особую роль массовых политических стачек накануне его.
Буря народной борьбы захватила и завод табачных машин.
Однажды в обеденный перерыв токарь Иван Пахулин смело и громко объявил на весь цех:
— А на Путиловском добиваются восьмичасового рабочего дня!
Это сообщение заинтересовало всех в токарном цехе. Рабочие знали, что с заводом за Нарвской заставой у молодого токаря были прочные связи: там работал крановщиком отец Ивана — Федосей Пахулин.
— А даст ли Путилов восьмичасовой день?—спросил кто-то.
— Что значит — даст? — рассмеялся Иван.— Добьются!
— Надо и нам брать пример с путиловцев, — подхватил П. Рауткеп.— Давайте напишем требование, подадим хозяину, может, пойдет навстречу.
—Годится!
Требование было подано. Неожиданно для всех Семенов сразу же согласился его удовлетворить, но удовлетворить частично. Обещал подробно объяснить, как будет сокращено рабочее время, на общем собрании. На следующий день он объявил о введении на заводе девятичасового рабочего дня, но при одном условии: количество выходных будет сокращено до шестидесяти в год. В первый момент люди обрадовались, а когда подсчитали, вышло, что за год они по-прежнему станут отрабатывать то же количество часов, что и раньше.
Хитрость хозяина вызвала всеобщее возмущение. И тогда народ сам установил продолжительность работы — восемь часов. На следующий день все ушли из цехов раньше обычного.
Так длилось неделю. А 20 ноября 1905 года, придя, как всегда, к семи утра на завод, увидели его ворота закрытыми. У входа висело объявление:
«Ввиду того, что я не согласен с введением восьмичасового рабочего дня на моем заводе, объявляю о закрытии предприятия и увольнении всех. И. Семенов».
Решительная мера хозяина вынудила смириться с прежними порядками. Но жизнь на заводе только внешне казалась спокойной. В сознании рабочих произошли большие перемены. Они поняли, что надеяться на доброту хозяев бесполезно, что свои права надо отстаивать иначе — с оружием в руках.
Революционные события в стране нарастали. И на семеновском заводе теперь многие сближались с большевиками. Людей интересовали сообщения о героической 72-дневной забастовке иваново-вознесенских ткачей, о крестьянских волнениях на Украине и в Поволжье, о восстании на броненосце «Потемкин».
Народные выступления жестоко подавлялись царизмом. Аресты следовали один за другим. А потом тюрьма, допросы, ссылка...
В сентябре 1906 года были арестованы Валентин Бойс и Михаил Смирнов. За революционную деятельность уволены восемнадцать большевиков. Партийная организация на заводе была практически ликвидирована. Несмотря на усилившуюся реакцию, большевики-подпольщики продолжали борьбу.
В 1912 году начались новые массовые выступления народа против самодержавия. Поводом к революционным действиям послужил зверский расстрел безоружных рабочих на Ленских золотых приисках 4 апреля 1912 года.
В эти дни на заводе в ряды большевиков встают Алексей Богданов, Всеволод Грушко, Павел Световский, старейший инструментальщик Матвей Войнов, кладовщик Михаил Мазуров. После тюремного заключения возвращается на завод группа большевиков, возобновляет работу тайный кружок. Большевики собираются на конспиративной квартире за городом, недалеко от железнодорожной станции Удельная.
Однажды на занятие кружка Валентин Бойс принес номер «Правды» за 13 марта 1913 года.
В нем была опубликована статья Владимира Ильича Ленина «„Научная” система выжимания пота». Бойс начал читать: «Не так давно в актовом зале института инженеров путей сообщения в Петербурге г. Семенов читал доклад об этой системе. Тейлор сам описал эту систему под названием «научной», и его книгу усердно переводят и пропагандируют в Европе.
В чем состоит эта «научная система»? В том, чтобы выжимать из рабочего втрое больше труда в течение того же рабочего дня».
Разбирая статью в «Правде», члены кружка были поражены тем, какой точный анализ эксплуататорской сущности хозяев дал Ленин, тем, что от внимания вождя не ускользнул и владелец их завода Семенов.
Рабочие все, что узнавали на занятиях, передавали своим товарищам по цеху. Крепла вера трудящихся в Ленина и большевиков, в грядущую революцию.
Они больше не верили лживым обещаниям хозяина. Настал день, когда нарушил свою клятву, данную Семенову, и кузнец Дорогин.
Началось все с приводных ремней. С их помощью приводили в движение станки. Каждый ремень должен был выдерживать месяц работы. Если он рвался раньше, рабочий платил штраф. У токаря Алексея Сычева новый ремень лопнул с первого же оборота рабочего вала. Помощник владельца завода Тихомиров, не выясняя причины случившегося, распорядился оштрафовать Сычева. Возмущенные рабочие позвали Тихомирова, стали выяснять, виноват ли токарь. Измерили ремень. Оказалось, что он короткий: натянулся-то он с трудом, а оборотов не выдержал.
Почему же должен страдать Сычев, спросили у надсмотрщика. Но тот и не собирался отвечать.
В цехе установилась угрожающая тишина.
— Товарищи, он же кровосос!— раздался чей-то голос.
В следующий момент рабочие скрутили Тихомирову руки, накинули на голову мешок, бросили его в промасленную тачку и выкатили во двор на мороз.
Через час, продрогший от холода, он выпутался из мешка и, озираясь, со страхом увидел, что лежит на мусорной свалке соседнего завода...
Узнав о случившемся, Семенов пришел в цех, потребовал объяснений. Ему рассказали и о других случаях, когда Тихомиров был несправедлив и придирчив. Люди настаивали на его увольнении.
— Хорошо, — согласился хозяин, — но при одном условии: назовите имена тех, кто подстрекал к самовольной расправе.
Все молчали. Семенов решил применить хитрость. Рабочим раздали листки с планом цеха. Нужно было поставить крестики около тех мест, где работают зачинщики. Расчет хозяина не оправдался. Предателей в цехе не оказалось. Анкеты вернулись к нему незаполненными.
Спустя почти двадцать лет, когда трудящиеся нового завода переезжали во второй корпус, построенный их руками, комсомольцы обнаружили этот ящик с анкетами. Была найдена в архивах и написанная бывшим хозяином подробная докладная в полицейскую управу...
Но вернемся к событиям того дня. Семенов еще надеялся, что кто-нибудь из рабочих выдаст товарищей. Он вызвал к себе кузнеца Дорогина:
— Иван, узнай у токарей и фрезеровщиков, кто был зачинщиком в истории с Тихомировым.
Дорогин молчал.
Я ведь тебе благодетель. — Семенов хотел напомнить про деньги, данные в долг, про сыновей, которых принял когда-то на завод, но кузнец перебил его:
Да какой ты мне благодетель! — и, не боясь больше ничего ни хозяина, ни потери места, уверенно толкнул дверь и шагнул за порог.
Наводчик понял: никакой либерализм уже не поможет ему найти поддержку у рабочих. Классовая борьба на заводе, как и во всей стране, обострилась до предела.
Начавшаяся первая мировая война усугубила и без того тя- желое положение масс трудящихся. Царское правительство видело в войне спасение, стремилось разжечь патриотизм в народе и отвлечь его от революционной борьбы. Но рабочие, измученные голодом и непосильным трудом, были настроены иначе. В стране нарастали новые волнения. Царизм приложил все усилия, чтобы помешать партии поднять пролетариат на антивоенные выступления. Были уничтожены многочисленные партийные организации, почти вся легальная пресса большевиков, в том числе закрыта газета «Правда», руководители революционного движения заключены в тюрьму или сосланы в Сибирь.
С началом войны деятельность большевиков значительно усложнилась. Но и в этих условиях Центральный Комитет определял направление революционной деятельности масс в стране. Участились политические забастовки. Рабочие теперь требовали не только сокращения трудового дня, повышения заработной платы, но и свободы слова, собраний, печати.
Громкоголосое «Долой войну!», «Хлеба!» часто оглашало высокие своды цехов корпуса завода табачных машин.
СВЕРШИЛОСЬ!
6 января 1917 года начальник полицейского участка Аптекарского острова Петроградской стороны в растерянности отправил докладную градоначальнику: «На острове неспокойно, мастеровые заводов Дюфлона, Мельцера, Семенова и Военно-врачебных заготовлений митингуют и чинят беспорядки. Наряды городовых не могут разогнать толпу».
Неспокойно было в эти дни в цехах завода. Несмотря на жесткий контроль полицейских ищеек, рабочим удавалось проносить листовки Петроградского районного комитета большевиков. Известия о событиях, бурливших в городе, никого не оставляли равнодушными.
15 середине февраля большевики организовали на заводе забастовку.
Сигналом для ее начала послужила остановка трансмиссии. Как только станки затихли, во всех цехах и мастерских раздал
ся призыв: «Товарищи! Сбор в слесарно-механическом! Долой войну! Долой самодержавие!»
В середине цеха соорудили из верстаков импровизированную трибуну. На нее поднялись И. Пахулин, В, Бойс, М. Смирнов, Г. Юрин. Рабочие смотрели на большевиков с уважением. Все с нетерпением ждали выступлений.
Иван Пахулин призвал рабочих начать забастовку против войны и самодержавия.
— Кто пойдет с нами? — крикнул Валентин Бойс.
— Я! — отозвался Михаил Мазуров.
— Алексей Сычев, — назвал себя молодой токарь.
Голоса перебивали друг друга. Матвей Войнов, Ефим Киреев, Всеволод Грушко, Родион Быков, Владимир Волков, Алексей Богданов... Вслед им раздались звонкие мальчишеские:
— Алексей Шаров!
— Павел Световский!
На середину вышел строгий кузнец:
— Дорогины, все четверо, — сказал степенно и с гордостью посмотрел на своих подросших сыновей.
— Одумайтесь! — выкрикнул, протискиваясь вперед, меньшевик Чебышев. Он начал путанно говорить о равенстве, братстве, гуманности. Его пытался поддержать мастер Плеханов, предложивший всем вместе пойти с петицией к Государственной думе.
— Мы помним пятый год! Уже ходили раз! — прервал ораторов Николай Белоруков.
— Пусть уходят те, кто против забастовки! — выкрикнул кто-то.
Несколько человек торопливо покинули цех.
— Оставшиеся «за»? — спросил Смирнов.
— За! За! — ответили сотни голосов.
— Тогда, товарищи, вперед!
С песней «Марсельеза» рабочие дружной колонной двинулись за ворота завода.
А в это время управляющий производством Попов лихорадочно писал срочную докладную:
«Господину фабричному инспектору 10-го участка Петроградской губернии.
Настоящим имею честь довести до Вашего сведения о том, что сего 14 февраля 1917 года в 7 часов 45 минут наш завод стал. Причина забастовки неизвестна, так как требования рабочие не предъявляли. Число забастовавших 750 человек».
Подобные докладные в полицейскую управу поступили в этот день со многих предприятий. И во всех — растерянность из-за того, что рабочие не предъявляют больше никаких требований администрации, а просто бастуют. Авторы докладных еще не понимали, что времена переговоров кончились. Наступило время решающих классовых битв. Большевики подняли пролетариат на борьбу. Забастовочное движение в столице нарастало.
23 февраля забастовки вылились во Всеобщую политическую стачку. В ней участвовало уже 128 тысяч рабочих. Зарево революции поднялось над Петроградом. 27 февраля восстание охватило весь город. 2 марта Николай II отрекся от престола. Самодержавие пало.
Народ, свергнувший царя, ждал перемен: выхода России из бессмысленной войны, улучшения условий труда. Но эти надежды не сбылись.
Когда рабочие вернулись на завод, они увидели, что ничего по изменилось: хозяин проводит прежнюю политику «выжимания пота», уверенно ведет дела управляющий Попов.
Основные массы трудящихся еще не знали, что в дни, когда большевики руководили вооруженным восстанием, меньшевики спешили захватить руководство в Петроградском Совете. Состоявший теперь в основном из меньшевиков и эсеров, напуганных размахом народного движения, Петроградский Совет пошел на соглашение с Государственной думой. В результате этого возникло Временное правительство, которое не только обосновалось в Зимнем дворце, но и следовало его политике. Но Февральская революция разрешила ближайшую задачу партии — свержение царизма.
Сразу же после победы революции В. И. Ленин стремился как можно скорее возвратиться на родину.
3 апреля 1917 года на завод пришла волнующая весть: приезжает Ленин. Решено было направить делегацию рабочих к Финляндскому вокзалу. Вечером огромные массы людей заполнили прилегающие к нему улицы. Среди встречающих было более двухсот рабочих семеновского завода. В эту ночь они долго не расходились.
Большое впечатление произвела на рабочих речь, с которой выступил Владимир Ильич с балкона бывшего дворца Кшесинской. В ней вождь пролетариата раскрыл особенности обстановки, сложившейся в стране после Февральской революции. 4 апреля В. И. Ленин выступил в Таврическом дворце с докладом. В нем он изложил и прокомментировал свои знаменитые десять Апрельских тезисов. В них обосновывался курс на победу социалистической революции в России.
Впереди предстояла новая борьба, и пролетариат был готов ее продолжать.
26 июля в Петрограде начал работу VI съезд РСДРП(б). Обсудив сложившееся политическое положение, он определил курс партии на вооруженное восстание.
Новые задачи пролетариата большевики разъясняли массам. На заводских митингах читали газеты «Рабочий и солдат» и «Пролетарий», на страницах которых печатались отчеты о работе съезда, его основные решения.
В эти дни большинство фабрикантов столицы окончательно поняли неизбежность своего краха. Напуганный размахом революционных событий, Семенов начал распродавать заводское оборудование и увольнять людей. В апреле и мае он рассчитал более пятисот человек, а 27 июля совсем закрыл завод и начал готовиться к отъезду за границу.
А в это время рабочие уже вступали в боевую дружину Петроградского района, сформированную революционером, мастеровым соседнего завода Дюфлона Александром Касторовичем Ско- роходовым. Член партии большевиков с 1912 года, Скороходов возглавлял районный Совет Петроградской стороны.
Отряду семеновского завода Совет поручил патрулировать улицы Аптекарского острова, пресекать всякие провокации со стороны соглашателей и меньшевиков, поддерживать революционный порядок.
Каждый день приходили вести о подготовке к вооруженному восстанию. Люди устраивали склады оружия и боеприпасов, готовились к решающему бою.
... Утром 24 октября по распоряжению Скороходова большевики Валентин Бойс, Иван Балденков, Александр Жарков, Густав Блюмфельд и Алексей Левашко были направлены в Смольный для охраны штаба революции. Остальные бойцы семеновского отряда получили задание в ночь с 25 на 26 октября охранять Троицкий мост, по которому с Петроградской стороны двигались вооруженные отряды рабочих, солдат и матросов на штурм Зимнего.
Пролетариат Петрограда под руководством большевистской партии сверг власть контрреволюционного Временного правительства. 25 октября написанное В. И. Лениным воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам!» известило о том, что пролетарская революция победила.
26 октября на II съезде Советов были приняты Декреты о мире и о земле. Съезд образовал первое в мире правительство рабочих и крестьян — Совет Народных Комиссаров.
В эти дни отряды революционных рабочих продолжали оставаться на своих боевых постах. С оружием в руках они патрулировали улицы Петрограда, охраняли почту, телеграф, банки, государственные учреждения, пресекали саботаж. Были готовы в любой момент вступить в борьбу с контрреволюцией.
Завод Семенова, закрытый его бывшим владельцем в июле 1917 года, в это время стоял.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ ЗАВОДА
В ноябре 1917 года в штабе боевого отряда бывшего семеновского предприятия было принято решение освободить небольшую группу рабочих от охраны города и направить на завод. Был составлен список всех необходимых специальностей для налаживания производства, выделены опытные мастера, извещены о начале работы инженеры, вставшие с первых дней революции на сторону народа. Но пуск завода откладывался со дня на день.
События в Петроградском районе — провокации эсеров и меньшевиков, мятеж Владимирского и Павловского юнкерских училищ, в подавлении которого принимали участие вооруженные отряды трудящихся, не позволяли приступить к мирному груду. Только в конце ноября из штаба Красной гвардии, который размещался в районном Совете на Монетной улице (ныне улица Скороходова), отряд из сорока рабочих и служащих отправился на завод.
Стоял тусклый осенний день, моросил дождь. Песочная улица выглядела уныло. На длинном заборе дремали привыкшие к отдаленным выстрелам галки. В лужах отражалось серое небо. Было тихо. Казалось, этого уголка города еще не коснулись события Октября. Когда вчерашние бойцы революции шли по пустынной улице, непривычно громким казался им даже шум еобственных шагов. Уверенно шагали к заводу кузнец Дорогин, писарь Сычев, инженеры Александров и Кацкий, мастер Турконский.
В отряде было двое большевиков — Петр Бортников и Григории Юрин. Рядом с отцом был Василий Юрин. Он улыбался и оживленно разговаривал со своим сверстником счетоводом Сашей Черкасовым. На заводе его часто называли «королем цифр».
Рабочие, возвращавшиеся в этот осенний день на свой завод, выглядели совсем не так, как в те времена, когда они трудились в этих же стенах у частного предпринимателя. С их лиц исчезло застывшее выражение затаенной злобы. Они не были больше угрюмыми. Особенно изменился Владимир Аферов. От него раньше редко кто слышал лишнее слово. Однако все знали: Володька всегда поможет. Он был отзывчив, охотно делился всем, чем мог. Подмастерья, которые попадали к нему в обучение, скоро переходили на самостоятельную работу: Аферов не таил от них своих знаний, учил слесарному делу с душой.
Он считался сочувствующим большевикам, но его никогда не видели выступающим на собраниях или митингах. Этот человек был застенчив и молчалив.
А сейчас среди товарищей, спешащих на завод, он уверенно рассуждал, как им лучше организовать производство, беспокоился об оставленном хозяйстве, заметно волновался.
К знакомой проходной подошли молча, в нерешительности остановились. На воротах висели тяжелые амбарные замки, нужно было их снять.
— А ну-ка, Василий, беги на мебельную фабрику, — скомандовал сыну Григорий Юрин. — Надо достать инструмент.
Вместе с Василием отправился Петр Бортников. Быстро раздобыли все необходимое. Когда возвращались назад с ломами и молотками, Василий подтолкнул товарища: «Смотри!» — и рассмеялся. На воротах сидел Алексей Сычев.
— Давай лом! Скорее, ребята! — торопил он. — Я сейчас вывеску хозяйскую собью!
Юрин пришел ему на помощь.
— А ну разойдись! — крикнул сверху Сычев. Старая вывеска медленно поползла вниз и тяжело рухнула.
Рабочие распахнули ворота. Неприглядная картина открылась взгляду. Во дворе валялись размокшие в осенней слякоти бумаги, ветошь, ящики с ржавым инструментом.
Вход в производственный корпус был тоже закрыт. Снова сорвали замки, вошли в помещение. Шаги гулко раздавались в непривычной для завода тишине. В цехах царил беспорядок. Большая часть оборудования исчезла. Станки стояли полуразобранные. Через зияющие проемы окон врывался ветер.
В конструкторском отделе шкафы раскрыты, пустые полки покрыты пылью.
— Здесь хранились чертежи и документация на изготовление машин,— тихо произнес Александров.— Они исчезли! —В его глазах была растерянность.
— Как вы думаете, Александр Григорьевич, — спросил Кац- кого Аферов,— мог Семенов уничтожить документацию?
— Уверен, что нет. Ведь он надеялся на возвращение.
— Значит, отыщем... Завод пустим!
Тут же, в конструкторском отделе, распределили между собой обязанности: Алексею Богданову и Петру Бортникову поручили искать документацию, конструкторам — восстановить схемы машин, Аферову — организовать участок сборки, Сычеву — починить токарный станок, учетчику Саше Черкасову — составить опись сохранившегося оборудования и деталей, имеющихся на складе.
Пока решили все вместе обосноваться в небольшой мастерской токарного цеха, принесли сюда инструмент, собранный во дворе, и несколько верстаков из слесарного. И работа началась. Штопали дратвой трансмиссионные ремни, вытачивали, выпиливали, шлифовали детали. Через полтора месяца слесари приступили к сборке первой машины, пока, правда, в основном из деталей, сохранившихся на складе. Но и это было победой.
Когда в маленькой мастерской был налажен трудовой ритм, Владимир Яковлевич Аферов предложил товарищам восстановить еще две мастерские.
— А зачем это, дядя Володя? — удивился шестнадцатилетний Вася Юрин.— Нам здесь совсем не тесно, а там ведь и работать некому.
Аферов остановился около парня, помолчал, а потом спокойно ответил:
— Это сегодня некому. А нам надо о завтрашнем дне думать. Вот утвердится прочно Советская власть, кончится война. Наши на завод вернутся, спросят: «Что вы тут сделали?» А у нас что будет? Двадцать молотков и один станок, да комнатушка вот эта. Мало! К завтрашнему дню мы должны не так готовиться. Понял?
Владимира Яковлевича Аферова уважали за рассудительность, трудолюбие, принципиальность, честность. Все свои силы он отдавал восстановлению завода. Часто советовался с Кацким, как лучше в сложных условиях организовать производство, и опытный инженер искренне восхищался смелыми решениями, которые предлагал простой рабочий.
Революция открыла широкие возможности для проявления творческой инициативы масс трудящихся. Из рабочей среды выдвинулись талантливые руководители, организаторы производства. На заводе табачных машин таким человеком стал Владимир Яковлевич Аферов. Рабочие с любовью называли его «наш директор».
Ни на одного из прежних управляющих не был похож Аферов: ходил по цехам в промасленной рабочей одежде, сам чинил электродвигатели, помогал в ремонте станков и, с трудом разбирая буквы, читал список заводского инвентаря, который рос с каждым днем.
Вскоре на завод стали возвращаться кадровые специалисты.
С гордостью повели их товарищи в восстановленные цеха, где, казалось, только и ждали рабочих рук станки, верстаки, инструменты... Но недолго проработали они на своем предприятии. Над молодой Советской республикой нависла смертельная опасность. Вооруженные полчища интервентов напали на страну. Началась мобилизация рабочих Петрограда в Красную Армию. Вновь взяли в руки винтовки Валентин Бойс, Михаил Смирнов, Павел Световский, Алексей, Михаил и Николай Дорогины, Иван Пахулин. Защита Отечества стала их главным делом.
В годы гражданской войны против войск Деникина сражались рабочие завода М. И. Войнов, И. И. Воробьев, С. Д. Шац, И. А. Поздняков, Ф. И. Пензас; от армии Юденича защищали Петроград Н. Т. Шерстнев, Р. В. Быков, В. В. Мартынов, А. А. Петров, М. Я. Девель, Е. А. Киреев; воевали под Псковом с немцами В. С. Грушко, Н. П. Глызин, Г. А. Иогансон, А. П. Богданов.
Опустели цеха, но жизнь на заводе не замерла. Из женщин и подростков были созданы бригады по сбору топлива и металлолома. Как только набиралось пятнадцать — двадцать килограммов металла, разжигали дровами печи в плавильной, в кузнице, и Станочники получали новые заготовки для деталей. Производство не останавливалось, хотя враги революции делали серьезную попытку остановить завод.
В сентябре 1918 года на предприятие прибыла странная комиссия. Ее члены бесцеремонно начали составлять опись оборудования и готовить его к эвакуации. Рабочие поинтересовались, с какой целью это делается.
— С целью закрытия завода, как не имеющего государственного значения, — последовал ответ.
Возмущенные таким решением оставшиеся на заводе рабочие повели борьбу за сохранение предприятия. В тот же день в Высший совет народного хозяйства было направлено письмо. «Наш завод, — говорилось в нем,— является предприятием точного машиностроения. Он нужен Советской республике. Из его стен будут выходить кадры опытных специалистов для создания отечественного машиностроения».
Письмо было рассмотрено на заседании Президиума Высшего совета народного хозяйства. Оказалось, что еще в предоктябрьские дни Временное правительство замышляло эвакуировать революционно настроенный завод из Петрограда. Октябрьская революция помешала это сделать. И вот теперь меньшевики и эсеры решили вновь осуществить неудавшийся замысел, но он был раскрыт. Вскоре на Песочную улицу была доставлена правительственная телеграмма: «Вывоз с завода оборудования и материалов остановить, завод оставить в Петрограде...»
В трудные годы гражданской войны многие предприятия страны не работали. Не хватало топлива, сырья, опытных специалистов. Завод на Песочной улице Петроградской стороны был в этот период одним из немногих, которые давали продукцию. Он выпускал машины для трех табачных фабрик республики, обеспечивавших армию и флот, а также в небольшом количестве изготовлял слесарный инструмент и мелкие скобяные товары.
Коллектив предприятия состоял всего из сорока человек.
БОЛЬШИЕ ПЕРЕМЕНЫ
Старший мастер сборочного цеха Поляков вернулся с работы в хорошем настроении. Ласково поглядел на сыновей Сашку и Павла, взъерошил рукой их волосы. А за обедом вдруг радостно объявил:
— А большевики наши на всех позициях побеждают!
Жена не могла скрыть удивления. Она знала, что муж всегда держался в стороне от политической жизни. Революция в нем вызвала смятение и тревогу. И поэтому решила уточнить:
— Ты говорил раньше: «Большевики так много хотят изменить в стране, что и не справиться им будет». Как же так?
— А теперь вижу: справляются! Неделю назад итоги у насподводили, что сделано, значит. Бортникова Петра хвалили, Алексея Богданова, Фокина. Они чертежи нашли, которые хозяин спрятал. Многих хвалили. Да что говорить, все молодцы.
— Не одни теперь висячие замки да два табачных автомата в месяц делаем — пять машин за неделю собрали, восстанавливаем производство. А потом выступал Михаил Ильин — секретарь партячейки. Надо увеличить выпуск продукции, сказал. А для этого люди нужны. Лучшие-то кадры гражданская унесла.
И правда, верстаки в нашем цехе запыленные, тиски заржавели, а в токарном только три станка действуют. Где, думаю, кадры искать-то? А сегодня смотрю: инженер наш, Владимир Александрович Александров, двух сыновей привел. Один токарное дело будет осваивать, а другого сам обещал на чертежника выучить. Чертежников-то у нас совсем нет. Михаил Смирнов пришел с племянником. Другие тоже: кто сына привел, кто знакомого. Много парнишек у конторы собралось. Вот и я завтра своих поведу. А?
После семи лет войн экономическое положение страны было крайне тяжелым. Каждая семья испытывала трудности: не хватало продовольствия, промышленных товаров.
Особенно остро это ощущалось в Петрограде. Улицы города, в котором в 1916 году проживало почти два с половиной миллиона человек, теперь выглядели опустевшими. Население его сократилось в три раза. Промышленность Петрограда находилась на грани остановки. Большого труда стоило партийной организации завода табачных машин сохранить предприятие в строю действующих.
В начале гражданской войны на заводе оставалось всего двое большевиков — Григорий Юрин и Петр Бортников. Осенью 1920 года вернулся с фронта рабочий Михаил Ильин. В солдатской шинели, слегка прихрамывая после ранения, пришел он в родной фрезерный цех.
В Петроградском райкоме партии, когда Ильин вставал на партийный учет, ему поручили укрепить на заводе партийную ячейку и привлечь в ряды коммунистов достойных товарищей.
На первом заседании в ноябре 1920 года кандидатами в члены РКП(б) были приняты Владимир Александрович Александров, первая на заводе девушка-токарь Вера Потапкина и мастер Петр Павлович Турковский.
В декабре 1920 года вернулись с фронтов гражданской войны большевики Михаил Смирнов и Густав Блюмфельд, братья Михаил и Николай Дорогины. К 1921 году заводской отряд коммунистов состоял из десяти человек.
31 января того же года XIV губернская партийная конференция, обсудившая создавшееся на заводах и фабриках Петрограда положение, направила в адрес ЦК РКП(б) резолюцию. «Конференция опасается,— говорилось в ней,— что удар, нанесенный петроградской промышленности, может привести к самым тяжелым последствиям для Питера».
В. И. Ленин и Центральный Комитет партии отреагировали немедленно. На следующий день Совнарком срочно выделил 15 миллионов рублей золотом для закупки за границей угля для Петрограда. Владимир Ильич лично направил в Петроградский губком телефонограмму об этом решении правительства: «Вчера Совет Обороны решил купить 18½ миллионов пудов угля за границей. Продовольственное положение улучшим, ибо сегодня решили дать еще два поезда под хлеб с Кавказа».
Эти меры помогли Петроградской партийной организации справиться с важнейшими задачами промышленного производства.
Теперь, когда завод получил сырье и топливо, когда в его трудовую семью влились десятки людей, обстановка в цехах оживилась. Предприятие получило задание — обеспечить техникой восстанавливаемые табачные фабрики страны. Вскоре ему было дано и новое название — Государственный завод точного машиностроения имени Макса Гельца.
 |
 |
|
Немецкий коммунист, революционер Макс Гельц. |
Рабочие завода на встрече с Максом Гельцем. 1929 год. |
В то время миллионы людей следили за судьбой этого человека, смелого революционера, коммуниста, верного друга советского народа. В годы гражданской войны он призывал рабочих Германии поддерживать победивший пролетариат Страны Советов, стал одним из организаторов восстания против немецких милитаристов в Средней Германии. После его подавления в 1921 году Гельца арестовали и приговорили к смертной казни. Коммунисты Германии во главе с Эрнстом Тельманом, граждане Советской республики требовали освобождения революционера. В страхе перед новыми массовыми выступлениями рабочих германские власти заменили смертную казнь пожизненным заключением. По решению Петроградского городского Совета в 1922 году многим предприятиям города присваивались имена выдающихся деятелей международного коммунистического движения. По просьбе тружеников завода точного машиностроения их предприятию было дано имя Макса Гельца.
К этому времени положение здесь значительно улучшилось. Цеха уже не напоминали кустарное производство, как в первые дни после пуска завода. Число рабочих выросло до двухсот. Каждый специалист имел ученика. Подготовка кадров шла быстрыми темпами. Получив основные навыки токарного, фрезерного или слесарного дела, вчерашние ученики переходили на самостоятельную работу, вставали к станкам и верстакам.
Перед заводом стояла сложная задача: как можно быстрее увеличить выпуск продукции. Для этого провели целый ряд мероприятий. В частности, возобновил работу технологический отдел. Хотя и состоял он пока только из двух человек — молодого инженера Владимира Гедвилло и инструментальщика Алексея Дорогина, помощь производству оказывал большую.
У самого старшего из сыновей кузнеца, Алексея, были поистине золотые руки. Работал он увлеченно, с душой. Часто до позднего вечера обсуждали они с инженером, как ускорить процесс изготовления деталей. В творческом поиске находили нужные решения. За короткий срок отдел разработал серию приспособлений. Когда у рабочих появилась специальная оснастка, дело пошло быстрее. Отпала необходимость в специальных расчетах, дополнительных частых замерах.
В 1922 году завод уже выпустил в пять раз больше продукции, чем в 1918 году. Он обеспечивал оборудованием все восстановленные табачные фабрики страны.
В том же году коллектив освоил выпуск нового табачно-набивного автомата. Его создали конструкторы В. А. Александров и А. Г. Кацкий. Если раньше поршень набивал гильзу папиросы только при движении в одну сторону, а затем следовал холостой ход в обратном направлении, то теперь поршень работал одинаково при движении в оба конца. Это значительно повысило производительность труда на табачных фабриках страны.
Вскоре коллективу стало по плечу выполнение новых государственных заданий. Стране нужна была техника для предприятий легкой промышленности. В 1926 году Высший совет народного хозяйства СССР поручил Ленинградскому заводу точного машиностроения имени Макса Гельца освоить выпуск машин для текстильной промышленности.
В цехах появились специалисты-текстильщики. С фабрики «Красная нить» пришли первоклассные механики Василий Демин и Николай Запрягалов. На работу были приняты конструкторы и технологи: Владимир Лабориозов, Анатолий Лобанов, Николай Куриленко и Иван Маслов. Они разработали конструкцию чулочно-вязальной машины, заменявшей ручной труд сразу 50 работниц.
Уже в следующем году трикотажные фабрики Москвы, Ленинграда, Киева и Ярославля получили новую технику.
В это же время завод освоил массовый выпуск пишущих перьев. За создание пера № 86, хорошо известного поколениям школьников 30—40-х годов, передовой лекальщик завода Сергей Алексеевич Маланов был награжден именными часами.
Кроме трикотажных машин, табачно-набивных автоматов и перьев в конце 20-х годов завод выпускал пишущие машинки «Ленинград» и первые отечественные счетно-вычислительные устройства.
Значительно улучшились на заводе условия труда. Первым был полностью реконструирован гальванический участок. Своими силами рабочие произвели здесь ремонт, увеличили окна, установили вытяжные трубы. В хорошо освещенном и проветриваемом помещении работать стало намного легче.
Администрация завода вместе с профсоюзным комитетом, который возглавлял Г. К. Блюмфельд, наметили обширный план мероприятий. Начали строить новую котельную, перестраивать старую кузницу. Для рабочих запланировали открыть столовую. Но на это еще не хватало средств. Только в 1931 году появится она на заводе, а пока в цехах установили титаны для кипячения воды. В обеденный перерыв каждый получал горячий чай, а это тоже являлось немаловажным проявлением заботы о человеке.
Завком ежегодно начал приобретать путевки в первые дома отдыха, открывшиеся на Каменном острове, утопающем в роскошных садах. С удивлением и даже смущением отправлялись рабочие сюда в отпуск. Это было новое в их жизни, еще непривычное.
Появилось свободное время, а значит, и возможность для занятий спортом, для чтения, участия в художественной самодеятельности.
Первым самодеятельным коллективом на заводе стал духовой оркестр. Его создали в 1925 году. Повесили объявление прямо в консерватории: «Требуется руководитель духового оркестра». В завком по этому объявлению пришел Василий Базылев. Он понравился всем при первом же знакомстве: симпатичный, из пролетарской семьи. Выучился на дирижера. А когда Василий сказал, что именно на заводе хочет работать, а не нэпманам играть, Густав Карлович чуть не прослезился. Тут же Базылеву выдали товарные чеки на покупку инструмента и показали помещение для занятий.
Поступить в оркестр захотели многие. Были приняты те, у кого оказался музыкальный слух. Всего записалось пятьдесят человек.
Когда по вечерам во дворе завода стали слышны звуки бравых маршей, учиться у Базылева захотели Павел Поляков и Володя Кузьмин. Но на прослушивании потерпели полное фиаско: у них не было слуха. На расстроенных парней, уныло стоявших у дверей музыкальной комнаты, обратил внимание Николай Иванович Дорогин.
— Не унывайте,— посоветовал, узнав, в чем дело,— музыкальных способностей нет, зато руки золотые. Постройте что- нибудь.
— Аэросани, может быть? — подсказал Кузьмин.
— Я про такие читал. Пашка, давай! В Москву на них поедем, на выставку.
Аэросани, сделанные рабочими завода, на Дворцовой площади перед пробегом Ленинград — Москва.
По вечерам после работы Сережа Рыбин, Ваня Болотин, Игорь Александров, Павел Поляков, Володя Кузьмин мастерили пропеллер и кабину, обивали жестью огромные лыжи. Еще и еще раз проверяли чертежи.
Когда сани были готовы, ребятам дали недельный отпуск для поездки в Москву. Выехали из Ленинграда утром. Быстро неслись по заснеженной дороге, обгоняя подводу за подводой. И конечно, домчались бы до Москвы, если бы не поторопились и в темноте не наскочили на железнодорожный шлагбаум. Пропеллер и лыжи сломались. Хорошо, что сами остались живы. Вернулись домой расстроенные. Тогда председатель завкома Густав Карлович им посоветовал:
— Не переживайте, лучше катер постройте. Залив у нас большой, летом будете кататься, на рыбалку рабочих возить!
Заблестели глаза у Павла Полякова. С радостью рассказывал он дома о новых планах отцу. А тот думал: счастливо складывается судьба у парня. Работать любит. Утром бежит на завод раньше всех. И завод для него стал родным. А как там все переменилось за последнее время!
Предприятие уверенно набирало силы. И в скором времени коллективу завода было поручено новое государственное задание, которое определило всю его дальнейшую судьбу.
